Полковник Георг Людвиг Левенштейн-Шарффенек проводил молодого Тарье до самой Саксонии, где находилась армия, и представил его главнокомандующему. Армия короля Кристиана с восторгом приняла молодого военного врача. В его распоряжение был предоставлен целый полевой госпиталь, о чем он мог только мечтать. Ведь Тарье Линд из рода Людей Льда всегда знал, чего хочет.

6

От Штейнбурга в Хольстен через всю северную Германию стягивались протестантские войска, словно стаи леммингов. Главнокомандующим был сам Кристиан IV, король Дании, этот пост он получил не без возражений со сторон союзников. В протестантский союз входили Англия, Нидерланды, Бранденбург, Нижняя Саксония и все вольные северо-немецкие города, и никто точно не мог сказать, какие интересы преследовала в этой войне Дания, поскольку войну эту никто, собственно, и не считал религиозной. Для всех это была прежде всего светская кампания. Швеция и Франция по-прежнему оставались в стороне.

И то, что главнокомандующим в конце концов удалось стать Кристиану, объяснялось в первую очередь семейными связями. При голосовании у него оказалось не только два собственных голоса, он воспользовался еще и тем, что его сын был епископом в Шверине, а в Бремене, Вердене и Пфальце у него была родня.

Его ближайшими помощниками в продвигающейся вперед армии были герцог Юхан Эрнст Саксен-Веймар, служивший в кавалерии, и генерал Юхан Филип Фуш, командующий пехотой. К двадцати тысячам человек, стартовавшим в Штейнбурге, присоединились нидерландские кнехты и неожиданно большое количество датских солдат.

Александр Паладин в чине полковника командовал большим кавалерийским подразделением, состоящим, в основном, из наемных солдат, собравшихся со всей Северной Европы.

Среди пехотинцев, находящихся в подразделении Александра Паладина, была небольшая группа норвежцев. А трое из них — братья Тронд и Бранд из рода Людей Льда и тихий, покладистый сын конюха Клауса, Йеспер, — были из церковного прихода Гростенсхольм. И Александр даже не подозревал об их существовании.

И, конечно, они тоже не знали ничего о человеке, который поздним вечером подъехал к самому концу обоза, чтобы устроить там военный госпиталь… Он был принят очень радушно, потому что в армии уже начались эпидемии.

Тронд, Бранд и Йеспер носили великолепную форму — красные камзолы и желтые штаны — которая делала их прекрасной мишенью для врага. Однако оружием они владели слабо.

Тронд был единственным из них, кто считал войну приключением. Остальным просто хотелось домой.

— Иметь бы лошадь, — сказал как-то Тронд, когда они, после целого лета похода дошли до Хамельна, так и не встретив противника. — Тогда я стал бы командовать небольшим подразделением!

— Почему бы тебе не попросить об этом? — язвительно произнес Бранд, уставший от вечного недовольства брата.

— Я так и сделаю, — ответил Тронд. — Завтра же утром!

Бранд и Йеспер сидели на пригорке и смотрели, как он ходит туда-сюда, раздраженный их непониманием.

Бранд, самый молодой, тяжеловесный и медлительный из трех сыновей Аре, был поистине божьей душой. Но он бывал временами ворчлив, и тогда с ним не было никакого сладу. Из всех внуков Тенгеля он был единственным тугодумом. Он мог часами ни с кем не разговаривать, и когда все уже забывали обиду, он по-прежнему носился с ней, как курица с яйцом, считая, что все должны понять, почему он поступал так или иначе.

Он был высоким и плотным, как и его отец Аре, широкоскулым, с глубоко посаженными глазами, цвет которых трудно было определить. Ему было всего шестнадцать лет, и девушки его не интересовали. Конечно, он был слишком молод, чтобы участвовать в войне.

У сына Клауса, Йеспера, было много общего с Брандом, они подходили друг другу. Волосы Йеспера цвета льна были подстрижены в кружок: его мать Роза обычно надевала ему на голову миску для молока и подстригала волосы по краям. Он был ровесником старшего из братьев, Тарье, но у них не было ничего общего, кроме дружелюбного уважения друг к другу. Йеспер был из тех, кто мог сказать: если взять и сложить вместе все стога сена в один огромный стог, если взять всех батраков в мире и сложить их вместе, чтобы получился один огромный батрак, и если взять все цепы в мире и сложить в один громадный цеп, то черт знает, какая будет пылища!

В натуре Йеспера не было ничего дурного. Всякое зло в мире оставалось для него непостижимым. Всю дорогу он присматривался к девушкам, а по вечерам вздыхал по ним среди храпящих, воняющих потом кнехтов. Тем не менее, он даже не осмеливался поговорить с какой-то из них, как это делали все солдаты. Он только краснел и отворачивался со смущенной и счастливой улыбкой, если какая-то девушка пыталась поймать его взгляд.

Тронд отличался от них обоих. Он всегда был нетерпелив, раздражителен, непоследователен в мыслях, не мог сосредоточиться на чем-то одном, как это делал Тарье. К тому же он был очень непостоянным и с трудом доводил начатое дело до конца. Он знал, что ему предстоит со временем унаследовать Липовую аллею, поскольку старший брат Тарье не имел никаких склонностей к земледелию. Но он знал также и то, что действительно способным в этой области был Бранд. В свои семнадцать лет Тронд имел лишь одно желание: стать профессиональным военным и командовать солдатами — он чувствовал, что создан для этого.

Всегда находясь в тени старшего брата Тарье, Тронд никогда не поднимался до его уровня, хотя и очень хотел этого. С другой стороны, он не собирался становиться поперек дороги своего младшего брата. Возможно, поэтому он и хотел занять командный пост? Чтобы лучше отстаивать свои права? Впрочем, сам Тронд никогда не задумывался над этим. Внешне он был больше похож на Тарье, чем Бранд. Но черты лица были у него тоньше, а взгляд серых глаз — беспокойным, ищущим, бегающим.

Как-то вечером братья лежали и перешептывались, завернувшись в свои шинели; между ними лежал спящий Йеспер.

— Почему же мы никак не встретим противника? — прошептал Тронд. — Я хочу сражаться! Хочу показать, на что я способен!

— А я не хочу, — сказал Бранд. — Мне не хочется умирать.

— А кто говорит о смерти? — сказал Тронд, приподнимаясь на локте. — Умирать должен противник, а не мы, это же ясно.

— Не так уж это и ясно.

— Разве мы не из рода Людей Льда? Они ведь почти бессмертны, ты знаешь.

— Это преувеличение. Некоторые из них обладают особыми качествами, это так. Но мы-то с тобой — обычные.

Тронд снова лег на спину.

— Знаешь, что я думаю? — многозначительно произнес он. — Ты ведь знаешь, что у Людей Льда есть запасы колдовских трав и всего такого. Среди них есть и корень мандрагоры, а иметь ее, ты ведь знаешь, это уже кое-что! Я думаю, что тот, кто завладеет всем этим наследством, сможет сделаться сильным, бессмертным, возможно, даже невидимым.

— Эх, — недоверчиво ответил Бранд. — Не верю я этим сказкам. Хотя, конечно, не плохо бы иметь корень мандрагоры.

— Вот именно. Но все наследство куда-то исчезло. Бранд некоторое время молчал, потом медленно произнес:

— Нет, оно не исчезло. Я знаю, у кого оно.

— Что? — воскликнул Тронд, вскакивая. — Его кто-то получил? От деда?

— Да. Думаю, он говорил однажды именно об этом. Но мы были тогда еще маленькими и не понимали, что к чему.

— И кто же? — спросил Тронд.

— Тарье.

— Тарье? Зачем ему это? Он и так умный!

Бранд пожал плечами.

— Разве дед не говорил тогда, что Тарье — единственный, кто может использовать его по назначению?

Тронд не слыхал, что говорил дед, и поэтому ничего не мог вспомнить.

— Но ведь Тарье сейчас в Тюбингене, в южной Германии! Не мог же он забрать туда все! Наверняка он спрятал оставшееся дома и спрятал хорошо, потому что я никогда этого не видел.

— Да, — задумчиво произнес Бранд. — Он наверняка припрятал все. Чтобы не нашел этот прохвост Колгрим.

Тронд повернулся к Бранду и пристально посмотрел на него.