Потом он раскаялся и просил у нее прощения, а в постели любил ее жарко и рьяно. Но что-то изменилось в их отношениях. И Лив, прекрасная маленькая художница, готова была уже никогда в жизни не брать в руки кисть!
Мать Лаурентса тоже не облегчала ее жизнь. Это была старая дама, страдающая манией величия и страшно недовольная Лив. Ей хотелось сохранить сына при себе, и она не желала терпеть никаких невесток. Мягкая, податливая Лив оказалась легкой добычей для ее властолюбия. Старухе не потребовалось много времени, чтобы почувствовать слабые стороны Лив — и она пользовалась этим сполна.
Лаурентс ничего не замечал, ему казалось, что в доме царит полный мир. И если речь заходила о поддержке с его стороны, он неизменно становился на сторону матери. Лив была для него лишь несмышленым ребенком.
Она писала письма домой. Обнадеживающие, короткие сообщения маме Силье о том, как хорошо ей живется у мужа. Но ей приходилось подальше отодвигать лист бумаги, чтобы на него не капали слезы.
4
Собственно говоря, Суль пора было уже вернуться домой. Но ее так полюбили у Страленхельмов, что попросили провести зиму в качестве няни Альбрехта. Они просили извинить их за то, что предлагают ей такую скромную должность, но им бы очень хотелось, чтобы их сын перенял у нее заразительную радость жизни.
Суль размышляла. Она приехала сюда вовсе не за тем, чтобы стать нянькой, но, с другой стороны, ей пришлось бы снова вернуться домой. Она еще не видела жизни, ей нужно было где-то устроиться. А у них ей было так хорошо! Единственная цель, которую она ставила перед собой, было найти место, называемое Бресарпс Бакар. Ханна рассказывала ей, что там можно встретить настоящих ведьм.
Она спросила Дага, но он такого названия не слышал. Единственное, он предположил, что судя по названию это место может находиться в Сконе.
— Ты ведь знаешь, что Сконе находится по другую сторону Эресунда и граничит со Швецией?
Конечно, она это знала.
Переправиться через пролив? Слишком долгое и тяжелое путешествие в зимнее время. И она приняла предложение Страленхельма. В качестве компромисса она стала называться гувернанткой, ведь даже если мальчик и был слишком мал, чтобы чему-то учиться, Суль была достаточно интеллигентной и знающей для такого титула. К тому же графиня снова ждала ребенка, так что ей необходимо было доверить кому-то сына.
Все шло как нельзя лучше. Суль примерно вела себя, ее очень любили. А чем она занималась по вечерам одна в своей комнате, никто не знал и не видел. Она доставала свой узелок и упражнялась.
Она мечтала о двух вещах: попасть в Бресарпс Бакар и осуществить церемонию представления ее самому Дьяволу — скачки в Блоксберг. Но для последнего ей не хватало одной травки, вот почему она вынуждена была дожидаться весны.
Тенгель и Силье писали, что очень довольны ею и что она может оставаться там до тех пор, пока не уехал Даг. Суль показалось, что они слишком мало пишут о Лив. Но даже если они совсем ничего не писали, она читала между строк, что они обеспокоены тем, что Лив не находит времени навестить Линде-аллее, самих же их в новый дом Лив не приглашали. Им и в голову не приходило, что Лаурентс постоянно находил повод, чтобы не принимать у себя родственников жены. С помощью красивых слов он отговаривал ее от поездки к родителям. А когда Силье присылала посылки, он приходил в ярость. Разве ее родные не понимают, что он сам может дать ей все, что требуется? Но Лив отказывалась выбрасывать подарки, зная, как много любви заключено в них.
Суль об этом не догадывалась. Она испытывала лишь неудовольствие по поводу странного поведения Лив.
Среди товарищей Дага Суль встречала много молодых, интеллигентных мужчин. Но ей нужен был другой тип: авторитетный, мужественный и несколько примитивный — и она бессознательно искала его. Большинство студентов университета были будущие священники, это звучало внушительно, ведь учащиеся других факультетов, к примеру, юридического, естественно-научного, не шли с ними ни в какое сравнение: будущие теологи смотрели на них свысока. Но Суль от этого лучше не стало, она безнадежно вздыхала: примитивный, могущественный авторитет — где его найти? Такое не растет на дереве! Ей часто приходила в голову мысль, что единственный, кто может зажечь в ней желание — это сам Сатана!
1600 год начался с больших церковных праздников и шествий. Суль не принимала в них участия. У нее была хорошая причина, чтобы не ходить в церковь. Она «жертвовала собой» и оставалась дома с маленьким Альбрехтом, в то время как все богобоязненные слуги уходили молиться. Графиню это несколько озадачило, но Суль с легкостью пояснила, что привыкла ходить в церковь раз в неделю и получать благословение.
Все дело было в том, что она близко не подходила ни к одному священнику со времени того фатального крещения, когда она плюнула в лицо Его преосвященству и пнула ногой в его богобоязненную ляжку.
В начале весны семья графа была приглашена на королевский прием — решено было взять с собой Дага и Суль. Граф и графиня так гордились тем, что у них в доме живет такая красивая девушка, что решили представить ее своим друзьям. Графиня подарила ей платье, цвет которого поразительно гармонировал с глазами Суль. Платье было сделано из тонкого зеленого шелка, и когда Суль двигалась, в разрезе была видна нижняя юбка из золотой парчи. Ей хотели сделать прическу, но потом решили, что лучше всего, когда волосы лежат свободно. Суль была так прекрасна, что перехватывало дыхание.
По пути к королевскому замку Даг предупредил ее, что мужчины будут толпами ходить за ней, и попросил, чтобы она держала их на расстоянии. Суль только презрительно фыркала.
— Фи, я не нуждаюсь в этих придворных шутах. Мне нужно что-нибудь покрепче!
— Будь осторожна, — вполголоса сказал Даг. — Простые манеры Людей Льда дают о себе знать. В тебе слишком много от Ханны.
— Я горжусь этим, — ответила Суль. — А ты не бойся, братишка! Я буду вести себя так целомудренно и жеманно, что даже тебе тошно станет.
На этот раз Даг тоже рассмеялся.
Суль присела в глубоком реверансе перед королем Кристианом, упитанным двадцатитрехлетним мужчиной, у которого при виде ее загорелись глаза. Но поскольку он уже третий год был женат и имел другие связи, ему удалось обуздать свои чувства. Впрочем, это не помешало ему отметить про себя ее имя и адрес.
Множество других дворян различного возраста и внешности выказывали к ней огромный интерес. Некий Кристиан Фрийс тут же посватался к ней, двое других юношей, Гюльденстьерне и Билле, настойчиво добивались ее благосклонности.
Суль была в центре внимания на балу. Она вела себя очень сдержанно, при этом беспрестанно строила всем глаза. Танцы, которым обучила ее Шарлотта, оказались, к сожалению, уже не модными, но кавалеры наперебой пытались учить ее, и она тут же схватывала новые движения. Она была возбуждена, но ей не стоило никакого труда держать себя достойно, поскольку ее не интересовал ни один мужчина.
Однако на этом балу произошло нечто такое, что положило конец ее замечательной жизни в Копенгагене.
Вокруг нее было столько мужчин, что она не обращала внимания на остальных гостей. Но вдруг она почувствовала, что за ней кто-то наблюдает — и не только это: Суль не могла не почувствовать поток ненависти, направленный на нее. В тот же миг она обнаружила того, кто посылал ей эти преисполненные ненависти сигналы. Это была женщина, которую она мгновенно узнала — «первая дама» маэстро колдовства, как ее называла про себя Суль, та, что говорила с ней в том сомнительном подвале. Оказывается, она занимала положение в свете! Неудивительно, что она была так напугана тогда. Очевидно эта женщина задумала что-то злое. Суль решила быть настороже.
Король был одним из первых, кто напился вдребезги: его вынесли из-за стола и уложили в постель.
Суль и раньше бывала на праздниках, не раз видела безудержное обжорство и пьянство, но то, что происходило здесь, перекрывало все границы. Здесь среди мужчин было принято вставлять два пальца в рот, если есть больше было уже нельзя. Находились и такие, кому невмоготу было выйти за дверь, так что слугам приходилось подтирать за ними. «Свиньи!» — с презрением подумала Суль, и ей захотелось домой. Какой-то мужчина подошел к ней и вежливо поклонился.