Она заметила на себе его взгляд. Тенгель ждал ее оценки, подумала она растроганно. Он хотел, чтобы здесь ей понравилось, и в то же время опасался, что она останется равнодушной или не примет этого. Силье проглотила комок в горле, глядя на громады гор и чувствуя свое одиночество.

— Здесь так красиво, — тихо произнесла она. — Я немного боюсь всего этого чужого, но красота здесь поразительная.

Он вздохнул и улыбнулся. А Силье радовалась тому, что смогла выразить свой страх, и теперь, не кривя душой призналась, что находит дикий ландшафт прекрасным.

Она насчитала десять-пятнадцать домов.

— А животных вы держите?

— Конечно! Мы должны, разумеется, сами себя обеспечивать. Это селение похоже на любое другое селение в Тренделаге. Только оно более изолировано.

— Любое другое селение, — фыркнул Хемминг, — это самое-самое покинутое Богом место во всем мире, Силье.

— У вас есть церковь? — испуганно спросила она.

— Нет, как ты могла подумать? — спросил Тенгель. — Но мы проводим воскресную службу в домах по очереди. В качестве священника выступает вождь. — В его тоне чувствовалась горечь. Силье размышляла о том, как относится к религии такой человек, как Тенгель.

Рядом с ледяными воротами находилось что-то вроде караульного помещения. Из дома вышел человек и приветствовал их.

— Не ждали вас увидеть, — крикнул он им. — Мы считали вас почти покойниками, твой отец обрадуется, Хемминг. Твоя жена тоже, — обратился он к кучеру.

Очевидно, Тенгеля никто не ждал.

— Теперь все здесь? — спросил Тенгель.

— Да, теперь все собрались здесь на зиму.

— Хорошо. Тогда мы запираем вход.

— Пришельцы? — спросил человек, глядя на Силье.

— Да. За ними охотится фогд.

— Это твоя жена, Хемминг?

Тот бросил беспокойный взгляд на Тенгеля.

— Нет, нет, — быстро сказал он вслух. Сторож не спросил, не была ли она женой Тенгеля.

Это, видимо, не пришло ему в голову. Она же, действительно, не была ею. Он проявлял к ней немного сурового дружелюбия и предусмотрительности, а больше его она не могла ожидать. Она уже и так должна была быть благодарна Тенгелю. Силье незаметно вздохнула.

Хемминг отошел вместе со сторожем и кучером к лошадям. Одна из них чуть не потеряла подкову в ледяном туннеле. Суль замерзла и снова влезла под одеяло.

— Где ты живешь, Тенгель? — застенчиво спросила Силье.

Он указал на хутор, расположенный высоко на склоне холма.

— Это дом моего детства.

Она грустно улыбнулась. Было так приятно думать, что у Тенгеля было детство. Она словно не могла себе этого представить, казалось, будто он родился взрослым и сильным.

— А… где можем мы… дети и я… поселиться?

— Там, в моем доме.

Сердце Силье забилось чаще. А он продолжал:

— Я сам собираюсь жить в домике дяди. Он пустует и находится дальше в долине. Отсюда его не видно.

— Но не лучше ли нам поселиться там? Мы же отнимаем у тебя дом.

— Хижина не годится для детей. Лучше делать так, как я говорю.

— Ты… остался один в твоем роду? Я имею в виду, за исключением Суль.

— Нет, у меня есть двоюродная сестра, женщина, живущая в доме рядом с нашим. Сам я подолгу здесь не бываю, так что она взяла на себя заботы о скотине. Ее зовут Элдрид, и она значительно старше меня.

Силье смотрела на его профиль в сгущающихся сумерках. Она чувствовала к нему непреодолимое влечение, настолько сильное, что ей стоило больших усилий держать себя в руках. Тенгель заметил ее взгляд и повернул голову. Его узкие глаза смотрели на нее скорбно и мечтательно, улыбка медленно пробилась на лице. Сердце Силье забилось так сильно, что это причинило боль. Она резко отвернулась.

— Ты не спросишь, где я здесь живу? — сказал внезапно появившийся Хемминг.

Она улыбнулась.

— Да, конечно. Где ты живешь здесь, Хемминг?

— Разве так трудно догадаться?

Она уже видела хутор у озера, который был больше и наряднее других.

— Этот?

— Как ты об этом догадалась? — сказал он, делая вид, что удивился.

Они были готовы ехать дальше, и кучер стал погонять лошадей. Они медленно тронулись. Силье опять смотрела вокруг. Родные места Людей Льда… Она так давно грезила об этом! Представляла их себе как каких-то странных существ, обитающих в глубоких пещерах. Купающихся в лунном свете, мистических, злобных. А увидела обычную сельскую местность, скрытую в горах.

И все же она не могла освободиться от какого-то непонятного страха, почти панического. Что же делало эту мирную сельскую картину такой пугающей? Слухи? Или же было что-то еще, что-то в этой тишине, что-то давящее или угрожающее. Как дома, походившие больше всего на свернувшихся чудовищ.

Нет, Силье полагала, что она знала причину. В воздухе, окутывавшем долину, была разлита бездонная грусть. Прошлое не хотело отступать. Чего только ни испытали жители этого селения! Голод, нужду, ужасную зимнюю стужу, одиночество… Драматические сцены и трагедии, которые, очевидно, здесь разыгрывались, болезни… Но прежде всего — проклятие, которое, как давящее бремя, было наложено на все селение одним человеком триста лет тому назад. Силье не верила в то, что злой Тенгель встречался с Сатаной. Но разве мало того, что он внушил неуверенность и подозрительность, сеял страх среди несчастных? Одно это приносило достаточно зла, во всяком случае, в таком уединенном и обреченном месте.

Ощущение заброшенности не оставляло Силье. Инстинктивно она искала руку Тенгеля, но он не видел ее, он был погружен в свои мысли. Видимо, его мысли были тоже мрачными.

Стало темно. В нескольких домах засветились маленькие желтые огоньки.

Их кортеж оставлял после себя гул, распространявшийся раскатистыми волнами. Он отражался от скал и медленно замирал.

— Теперь дорога отсюда закрыта, — сказал Тенгель. — Только наступление весны откроет ее вновь.

Силье почувствовала тошноту под ложечкой, но его последующие слова успокоили ее.

— Теперь ты в безопасности, Силье. Никто не сможет достать тебя или детей.

Она посмотрела на обоих малышей, лежавших под одеялом и шкурами, и чувство огромной благодарности заполнило ее сердце. Они продолжали путь молча. Колеса поскрипывали, казалось, они почти летели на крыльях после тяжелых испытаний в дороге. Вдруг словно тень упала на Силье. Словно огромная рука сдавила ее сердце.

— Тенгель, что это было?

Он протянул свою руку над краем повозки и взял ее руку. В его глазах было странное выражение.

— Что с тобой, Силье?

— Я испугалась. Тут находится что-то… что-то неусыпное, злое. Словно кто-то уставился на меня.

— Так ты это почувствовала? Ты действительно более чувствительна, чем я предполагал.

Силье проследила за его взглядом и повернула голову. Недалеко от дороги, глубоко внизу, в ложбине стоял дом, который она раньше не заметила. В темноте он выглядел очень старым, низким и убогим.

— Никогда не ходи туда, Силье, — медленно произнес Тенгель. — Никогда!

— Это…?

— Один из потомков Тенгеля Злого. Всего их двое. Это двоюродный брат моей матери и сестра матери моего отца.

Последние слова он прошептал, словно ему было больно произнести их.

— Сестра матери твоего отца? — прошептала она суеверно. — Но она, должно быть, ужасно старая?

— Да, она старая.

Простой ответ наполнил ее незнакомым ужасом.

— Будь со мной, Тенгель, — прошептала она быстро. — Я боюсь жить здесь одна. Я здесь такая чужая…

— Все будет хорошо, ты увидишь.

— Много ли… потомков Тенгеля?

— Теперь уже не много. Непосредственно от него тянется тонкая ниточка. Многие умерли от чумы двести лет назад, а в 1565 году — почти все остальные. Там внизу эти двое — не мать и сын, никто из них не имел детей. Ты понимаешь, никто не хочет родниться с прямыми потомками Тенгеля Злого. Мужчины из этого рода просто брали себе ту женщину, которую хотели, и принуждали ее к сожительству. Женщин из моего рода насиловали чужие мужчины и бросали их вместе с детьми. Только моя сестра была в законном браке, но она никогда не говорила, что происходит отсюда. По этой причине в роду было немного детей, и это хорошо.