И Маттиас лежал, словно измученный гладиатор на поле битвы, и был совершенно счастлив, а Хильда осторожно гладила его по волосам, желая, чтобы он поскорее встал, чтобы она смогла привести в порядок себя и свою красивую ночную рубашку.

Но говорить об этом она ему не хотела: в этот священный миг не следовало быть такой прозаичной.

Ему так и не удалось до конца погасить в ее теле огонь, но на некоторое время он все же погас — из-за боли.

Она была смущена, но вместе с тем горда и счастлива. «Не стоит требовать немыслимого, — подумала она, — впереди ведь столько прекрасных мгновений… хотя по началу будет трудно, а может быть, больно…»

И вряд ли они были одиноки в своих проблемах.

Йеспер отпраздновал пышную свадьбу и стал отцом семейства. Ему было не до «цветочков», ведь ребенок был уже на подходе. Гордый, как петух, он забыл про охоту на девушек.

Во всех четырех усадьбах начались приготовления к свадьбе. Сразу после рождества должны были состояться две свадьбы в Элистранде и Гростенсхольме, с промежутком в одну неделю. Липовая аллея и Эйкебю тоже не были обойдены стороной. Ни у Эли, ни у Хильды не было родни, но обе вступали в большую, приветливую семью. Приехали родственники из Дании — по этой причине и совместили обе свадьбы. Но никто ведь не хочет иметь двойную свадьбу, поэтому торжества были назначены на различные дни.

Но еще до этого случилось нечто непредвиденное.

Поздней осенью Аре собрал всю норвежскую семью. Все собрались в старой части дома на Липовой аллее, где вечернее солнце рассвечивало мозаичное окно, сделанное руками мастера Бенедикта, освещало портреты Лив, Дага, Суль и Аре, напоминая им об ушедших днях.

В Линде-аллее и Гростенсхольме давно уже не было детей. Да и в Элистранде пришлось взять в дом чужих детей, чтобы слышать детский смех.

Глава рода надеялся, что теперь положение исправится. Но никто даже в его собственной семье не знал, о чем он собирается говорить со всеми.

Когда все уселись, он встал и взял слово, голос его дрожал.

— Сегодня я получил письмо. От твоего брата Танкреда, Габриэлла.

— От Танкреда? — удивилась она. — Он пишет тебе, дядя Аре? Но разве он служит не в Гольдштейне?

— В настоящее время он дома.

Аре сделал паузу. Ему пришлось вынуть носовой платок и высморкать нос перед тем, как продолжать.

— О, не надо так грустить, — сказал Лив. — Там чума?

— Грустить? — со слезами на глазах засмеялся Аре. — Нет уж, увольте! — он прочистил горло. — Танкред встретил Микаела! Сына Тарье, моего пропавшего внука!

Все зашумели.

— Но прочитай же скорее письмо, Аре! — радостно воскликнула Лив.

Аре достал письмо, и сразу же воцарилась тишина.

«Дорогой дядя Аре!

Я пишу тебе, чтобы ты не жил больше слухами. Я встретил Микаела Линда из рода Людей Льда! Это была замечательная встреча, я должен описать все по порядку.»

Письмо было очень длинным. Аре читал рассказ о том, как один из приятелей Танкреда встретил его двоюродного брата в «стане врагов» и как потом родственники встретились на туманном берегу Эльбы.

Все присутствующие пребывали в веселом возбуждении, пока он читал. И в заключение он прочитал следующее:

«Он поразительно похож на меня, дядя Аре, только брови у нас с ним разные — и улыбка. Каким идиотом я был, дядя Аре! Вместо того, чтобы вернуться на свою сторону реки, я стал задавать ему массу всяких вопросов, хотя спрашивал, в основном, он: о своей родне в Норвегии и в Дании. А времени было в обрез, уже слышался сигнал горна, а мы всё болтали и болтали, и я, разумеется, был потрясен и смущен этой встречей. И я не знаю, как снова найти его.»

Все растерянно вздыхали.

— Да, это было ужасно неосмотрительно с его стороны, — сказал Аре. — Но люди простят его, это же была совершенно неожиданная ситуация. И ему пришлось поплатиться за свою радость.

«Когда я вернулся под вечер в свой лагерь, я тут же сел и записал все, что мне было известно о Микаеле:

1. Швеция начала войну с русскими и поляками, и Микаел, будучи корнетом, был отправлен в Ингерманландию.»

— Это далеко отсюда, — задумчиво произнес Бранд.

— Да. Два года у нас не было постоянного адреса, все это время он мотался по Швеции.

«2. Он уехал в Швецию с Маркой Кристиной, когда она вышла замуж за сына их опекуна. А опекуном был, как мы знаем, свояк Юхана Банера. Микаел жил у вышедшей замуж Марки Кристины, пока не повзрослел.

3. Ее муж — выдающаяся личность, как офицер и как дипломат.

4. Его зовут Габриэл. Почему я не спросил его фамилию? В их роду Габриэлами называют всех первенцев, потому что его прапрабабушка потеряла двенадцать новорожденных детей, а потом ей приснился ангел, который сказал, что она должна окрестить своего следующего ребенка Габриэлом. Этот ее сын остался в живых.

Это все, что я знаю о Микаеле, дядя Аре, если не считать того, что он в хорошем здравии, очень интеллигентен и образован и хочет посетить Гростенсхольм и Липовую аллею, как только это будет возможно. Но это будет не скоро.

У Швеции с Норвегией сейчас не лучшие отношения и, судя по всему, станут еще хуже. С Карлом X Густавом каши не сваришь. Военная машина! Разумеется, я пригласил Микаела посетить Габриэльсхус, если он когда-нибудь будет в Дании.

Вот и все. Надеюсь, эти новости вас обрадуют.

Передавай всем привет, в особенности моей сестре Габриэлле, ее наглому Калебу и малютке Эли. Подумать только, что она выходит замуж! Такая молоденькая! А Андреас… в его возрасте чувствуешь себя старым и важным…

Было очень приятно узнать, что кто-то наконец ухитрился повести Маттиаса к алтарю. Ведь для нас он был настоящим холостяком! Должно быть, это какая-то особая девушка, раскусившая такой орешек!»

— Так оно и есть, — усмехнулся Маттиас.

— «Отец и мать чувствуют себя прекрасно и с радостью приедут на свадьбу. Но мама жалуется на то, что в Норвегии всегда женятся среди зимы. Скагерак в это время совершенно не пригоден для плавания. Джессика шлет всем наилучшие пожелания. Нет, бабушка Лив, она не будет заводить второго ребенка: согласно семейным традициям, нужно иметь одного, зато льва!»

— Как он узнал, что я интересуюсь этим? — изумленно произнесла Лив.

Но все в ответ лишь рассмеялись.

— «Лене чудесная девочка. Она во всем напоминает меня, болтает без умолку и швыряет все, что попадает под руку. Отец журит ее за это. Он озабочен тем, что если в доме не будет больше детей, род Паладинов вымрет. Он уже наводит справки о том, чтобы ввести новое предписание, согласно которому будущие дети Лене смогут носить имя Паладин. Мне кажется это нереалистично. Единственным решением в этом случает будет то, что она не выйдет замуж, но родит себе сына, как это сделала моя прабабушка Шарлотта Мейден. Но это, так сказать, не поддается планированию. Я бы не стал рекомендовать своей дочери такое.

Надо же, перо становится болтливым! Сердечный привет от человека, который не знает, как ему закончить письмо, и поэтому продолжает писать его до самой своей смерти. Или, вернее, пока не уморит своих читателей.

Твой преданный Танкред, дома, в увольнении.»

— Вот это болтун! — воскликнула Габриэлла. — Такую болтливость он унаследовал от тети Урсулы. Она могла болтать часами напролет.

— Танкред прекрасный парень, — усмехнулся Бранд. — Но то, о чем он пишет, весьма заманчиво. Мы должны немедленно начать поиски Микаела.

— Возможно, он еще в Ингерманландии, — предположил Таральд.

— Да. С ним самим мы не сможем сейчас связаться. Но мы можем узнать, где теперь муж Марки Кристины. Это будет сделать нетрудно, она ведь знатная персона, из высшего дворянства.

— А можно ли сейчас поехать в Швецию? — спросил Андреас.

— Сомневаюсь, — ответил Калеб. — Я бы этого никому не посоветовал.

— Мы будем искать его, — воодушевленно произнес Аре. — Если сразу не получится, подождем, посмотрим… Жаль, что у нас нет знакомых в Стокгольме, но мы наведем справки. Самое главное, что Микаел жив и что у него все в порядке. Я так счастлив! Нет, у меня было предчувствие все эти годы! И вот я узнал, что мальчик нашелся! Теперь моя душа спокойна, большего я и не желал.