— След от босой ноги в это время года? — с сомнением произнесла первая.

— Похоже на то, — пробормотала вторая. — Господи Боже, Всемогущий Отец, сотворивший небо и землю, спаси нас от злых сил!

И они побежали к поселению что, было, мочи, только черные юбки развевались на ветру.

Запыхавшись, вбежали в дом к одной из них, и все рассказали мужу. Он выслушал их с сомнением. Да и потом, кому понравится, когда его будят после обеда.

Увидев следы, он тут же побледнел. Обломав еловую ветку, тщательно замел их.

Другим концом ветки нарисовал на глиняной дороге крест.

— Никому ни слова, — шепнул он. — Мы не можем позволить, чтобы началось массовое бегство. Нарисуйте смолой кресты на домах и сараях, ночью зажгите свечи!

— А сейчас пойдемте в церковь и помолимся.

Эти трое первыми увидели следы… И остались в живых.

Прошло несколько лет.

Только тогда жители небольшой горной долины поняли, что кто-то наводит на них зло. И они стали вспоминать… странные смерти… Во всех них было что-то общее. Все это было неспроста.

Вряд ли за этим стоял кто-то из жителей долины. По ночам некто спускался с гор и воровал еду. Если кто-то вставал на пути вора, его ждала смерть — неожиданная и нелегкая.

Жители видели следы грубой обуви, скорее всего, самодельной, сделанной из бересты. Странные следы, наводящие ужас и беспокойство. Точнее, один обычный, только слишком большой след. А вот второй, от правой ноги… Никто не мог сказать, на что он похож, короткий, словно обрубленный.

Сильные, бесстрашные мужчины сидели в засаде, желая поймать вора и убийцу. Но он… Странно, конечно, так говорить, но он словно чувствовал человеческий запах! Запах — неприятное слово. Запах чувствуют только звери. Так что же это — зверь?

Люди знали, что он где-то близко… Потом он исчез, и никто его больше не видел.

По стране пошли слухи. Находились свидетели, которые рассказывали о некоем существе, что прячется от людей, а по ночам ворует еду из сараев. Собаки не лаяли на него, а только скулили.

Существо явно направлялось на юг. На разных дорогах, в разных частях страны видели его следы. Их прозвали следами сатаны. И за ними следовали кровь и смерть.

Иногда существо надолго пропадало, словно исчезало с лица земли. И тогда люди могли свободно вздохнуть. Однако потом следы появлялись снова, и становилось еще хуже.

Видимо, существо обладало незаурядной силой. Жертвы умирали по-разному. Часто невозможно было объяснить причину смерти. А иногда на существо сваливали все прегрешения, которых оно никогда не совершало. Ведь очень удобно найти козла отпущения. Когда, скажем, с пастбища пропадали овцы, всегда виноваты были медведь или волк. Так и теперь, когда сосед убивал соседа в споре за землю… В таком случае виноватым всегда оказывалось Чудовище.

Ведь нее знали о существовании этого злобного существа!

В конце концов, слухи дошли и до Гростенсхольма. Но Никлас не придал им значения. Люди вечно болтают о чем-то сверхъестественном!

За последние годы в усадьбе многое изменилось.

Отец Никласа, Андреас, по-прежнему занимался Линде-аллее. Эли умерла. А старый Бранд ушел в зимнюю метель. Всю зиму он отчаянно боролся с грудной болезнью. И все же пришлось сдаться… Остался вдовцом Маттиас.

Обычная история. Все Люди Льда жили очень долго, а потому были обречены, проводить последние дни в одиночестве.

Маттиас был страшно рад, что его дочь Ирмелин и зять Никлас решили жить вместе с ним. Кроме того, Маттиас никогда по-настоящему не занимался крестьянским трудом. Так что пока Андреас занимался Линде-аллее, дела шли хорошо. Все Люди Льда были долгожителями. К ним можно было прибавить еще Калеба. После того, как Виллему с семьей переехала в Швецию, они с Габриэллой остались в Элистранде одни одинешеньки.

Не так давно родственники собирались вместе. Надо было обсудить, как жить дальше. У двух усадеб не было наследников. Было решено, что со временем к Альву, сыну Ирмелин и Никласа, перейдет Линде-аллее и Гростенсхольм. Он будет управлять Элистрандом от имени сына Виллему Тенгеля, живущего в Швеции. Естественно, решение вступит в силу только после ухода старшего поколения.

Микаел в Швеции тоже остался один. Но он продолжал заботиться о своей Анетте. Кроме того, ему было хорошо с сыном Домиником, невесткой Виллему и внуком Тенгелем III. После того как смолкли мрачные предупреждения Анетты, семья снова обрела покой.

В Дании дело обстояло много хуже. Лене была счастлива со своим Эрьяном и дочкой. Но на родине, в Сконе, в доме Габриэла, Тристан ходил по пугающе-пустым комнатам как неприкаянный. Умерла Сесилия, дожив до девяноста с небольшим. Погиб, к всеобщей печали, всегда веселый и полный юмора Танкред. Его жена Джессика умерла от эпидемии.

Тристан остался один. Жениться он больше не собирался. Да и зачем? У него не могло быть детей. Так какой толк в супружеской жизни? Тристан… Что значит «рожденный для печали». Вряд ли кому так подходило собственное имя, как ему!

И еще одна усадьба оставалась без наследника. Дочь Лене, Кристина, наследовала отцовский дом в Сконе и была этим вполне довольна.

Заканчивались два рода: род Мейденов умрет вместе с Маттиасом, а род Паладинов завершится со смертью Тристана. Да и новый род Элистрандов закончится на Калебе и Габриэлле. Все это было очень трагично. Но из всех родов самым славным и древним был род Паладинов. Тристан был рад только одному: дед Александр так никогда и не узнает о том, что произошло с его родом.

Микаел, глава рода Людей Льда, очень тревожился. Новое поколение состояло только из троих: Альва, Кристиана и Тенгеля III. Оставалось только надеяться, что они скоро переженятся и народят много детей! Но нельзя было требовать от них слишком многого.

Слухи о странном существе, появившемся в Норвегии, не встревожили никого из Людей Льда.

До тех пор, пока не случилось нечто особенное. Тогда очнулись все из рода Людей Льда. Сбитые с толку, полные недоверия и испуга.

В 1695 году существо впервые показалось людям.

Однажды всем известный пьяница, живущий севернее Кристиании [42] , добирался поздней лунной ночью домой из трактира. На полпути он свалился в придорожную канаву и мирно почивал среди колокольчиков.

Проснувшись в тяжелом похмелье, он подумал, что это не жизнь, а ад. А пьянее его вряд ли нашелся бы кто на земле.

— Черт бы побрал вас всех, — бормотал он, всхлипывая и икая. — Черт побери!

Тут послышались шаги.

Странные, неровные шаги. Топ — та — топ, топ — та — топ…

Пьяница сразу протрезвел. Забилось сердце. И все же он был настолько пьян, что вряд ли мог оценить ситуацию. Перед глазами все плыло, мир был, как в тумане.

«Вот и пришел Он — тот, что с копытами, по мою душу, — испуганно подумал он. — Черный юмор, однако. Дома говорят, что поминать его опасно».

Пьяница изо всех сил старался открыть глаза. Где-то наверху, в дымке, светилась луна.

По дороге кто-то шел.

Мужчина потер глаза. Потряс головой. И тут его стало тошнить.

Но там, на дороге, кто-то был! К нему приближалось нечто огромное, страшное…

Пьяный свернулся калачиком, стараясь стать меньше и незаметнее.

— Больше никогда не буду пить, — клялся он сам себе. — Господи Иисусе, если Ты спасешь меня сейчас, я обещаю пойти той узкой дорогой, что ведет к Тебе… Клянусь Тебе, клянусь…

Но на небесах, видимо, решили, что уже поздно. «Нечто» остановилось на вершине холма. Оно стояло там, и не торопясь, поворачивало голову направо и налево, принюхиваясь к чему-то. Пьяницу в канаве словно парализовало, зубы стучали. Он издал тонкий, испуганный звук.

Неожиданно глаза у существа загорелись. Оно постояло некоторое время совершенно неподвижно, а затем двинулось, ковыляя, дальше. Существо приблизилось к пьянице гораздо быстрее, чем тот ожидал.