— А где я нахожусь сейчас? — крикнула она куда-то вверх.

— Это дорога называется «мост зла». Он очень длинный — чтобы на нем уместилась вся твоя прошлая жизнь. Здесь есть место всем тем качествам, которые связаны со злом, таким, как грубость, злость, вспыльчивость, жажда мести и так далее. На пути по мосту ты встретишь всех, кого ты обидела сознательно. И они не сделают твой путь легче.

— А что случится? — спросила Шира со страхом в голосе.

— Ты видишь, мост очень узкий. Чем меньше провинностей на твоей совести, тем шире он будет. Но если в твоей душе хоть когда-то горела злоба, мост сузится. А если речь идет о настоящей подлости, то мост может оборваться, и из этой огромной пропасти тебе не выбраться никогда. Это касается твоих мыслей. Ну, а если ты встретишь кого-то, кому ты четко и сознательно причинила боль, то горе тебе!

И голос вновь пропал. Шира сглотнула слюну, глубоко-глубоко вздохнула и ступила на белый изгибающийся мост. На самом деле это был не мост. Просто дорога, тропинка в воздухе. Пока тропинка эта была на радость широкой, и Шира прибавила шаг. Ее мягкие сапожки были настолько изорваны, что лишь мешали ей при ходьбе, и она сняла их. Они завертелись, падая в бесконечную пустоту.

Она шла вперед с необычайной легкостью. Конечно, то там, то сям мостик сужался, однажды ей пришлось балансировать, стоя на отрезке таком узком, как ее ступня, но особых трудностей она пока не испытала. Ей захотелось спросить голос, какие же дурные мысли были у нее тогда, почему мостик стал вдруг таким узким, но она решила, что будет лучше воздержаться. Незачем бессмысленно копаться в прошлом. У нее и так хватало забот.

Самая высокая часть мостика была позади, теперь дорога шла вниз, к концу, а там она уже видела факел. Воодушевленная, она поспешила дальше — но внезапно остановилась. На ее пути возникло препятствие. И так близко от цели. Это, должно быть, случилось недавно. Да, конечно!

Мост сузился до тонкой ниточки. На мосту стоял человек и загораживал проход. Мило!

— Ты не захотела, чтобы я отправился с тобой на Гору четырех ветров, — прокричал он, злобно ухмыляясь. — Думаешь, мне это было приятно?

Она поняла, что действительно обидела его.

— Прости меня, мне и вправду очень жаль, — сказала она, раскаиваясь. — На меня давили, я была напугана — другого оправдания у меня нет. Ты не хочешь пропустить меня? Прошу тебя!

— Я не могу. Я как будто приклеен к этому месту, не могу и шагу ступить в сторону. Я мог бы с легкостью столкнуть тебя вниз, но…

— Ее преступление по отношению к тебе можно простить, — крикнул голос. — Ты и сам не был особенно любезен с ней. Пройди мимо него, Шира — если сможешь!

Застыв от ужаса, она балансировала на мостике шириной в нитку. Ей никогда не обойти Мило! Они стояли теперь вплотную друг к другу, он держал руки за спиной, чтобы она не могла за него ухватиться.

Может быть, можно как-то держаться за него? Ухватиться? Она попыталась.

Как будто тысячи маленьких острых лучей пронзили ее тело и она почти опрокинулась навзничь.

Шира разозлилась. Она решительно изогнулась, собралась, хорошенечко ухватилась руками за нить и повисла над пустотой. Потом стала перебирать руками нить, мимо ступней Мило, взобралась на мост снова. Она стояла на чем-то относительно широком и твердом. Мило медленно удалялся в дыму и исчез.

Больше она не захотела испытывать судьбу. Шира рванулась к мигающему свету, и вот она уже у узкого и низкого прохода. Ей пришлось немного согнуться, чтобы войти туда. И вновь удар гонга.

Не останавливаясь, она вбежала в следующий зал.

Он был маленьким. Гораздо меньше остальных. Но от этого не более приятный.

Ее ослепил резкий свет. Он шел от пола, который был покрыт раскаленными, острыми, как иголки, осколками костей, торчащими концами вверх. И самое неприятное было в том, что они размещались так, что куда бы ты ни ставил ногу, два или три осколка непременно впивались в нее. И это было гораздо хуже, чем если бы они размещались более плотно.

Режущий глаза добела раскаленный свет сопровождался невыносимо громкими звуками: раздирающее уши, режущее слух пиликание на грубых струнах, флейты с неприятным, высоким звучанием, грохочущие барабаны и вообще — невероятная какофония.

— Что это? — измученно прокричала она.

— Ты легко справилась с прежней задачей, Шира. Посмотрим, так же легко будет тебе на этот раз. Это раскаленный зал преступлений. А преступления — самые разные, здесь наказывают также и за лживость, и за любовь к сплетням.

У Ширы зарябило в глазах. Здесь никто не сможет выдержать. Надо бежать, пока не покинул рассудок. О, что же будет с моими ногами? Я же босая!

«Наверное, здесь невозможно будет разглядеть пламя», — подумала она. Но тем не менее прямо во всей этой раскаленной жаре у противоположной стены мерцал красным светом факел. Она ориентировалась на него и быстро пошла, делая большие шаги.

Странно, но она не обожглась. И осколки костей гнулись под ее ногами. Всего несколько секунд — и вот она уже в следующем коридоре, чтобы вползти в него ей пришлось встать на четвереньки, потому что вход был очень низким.

— О, Боже, — воскликнул Сармик. — Ну и скорость! Мне кажется, в прошлый раз все закончилось быстро, но сейчас она побила все рекорды.

Ировар также почувствовал облегчение.

— Я рад за Ширу, — весело сказал он.

— Теперь ей осталось не так много.

— Я рад и за Мара, — сказал Даниэль. — Не могу понять, как он держится. Ведь уже почти сутки прошли. И снаружи вечереет.

Они вновь замолчали и попытались отдохнуть на неровном, прохладном полу пещеры. Они думали об одном и том же. Их было несколько, они были в относительной безопасности, да и неудобств особых не ощущали. А Шире приходилось там, внутри, справляться с неизвестными опасностями и страхами. Она была там совсем одна!

Сбитая с толку чудовищной какофонией, она выползла из прохода. Последние два зала были настолько предательски легки, что теперь она опасалась самого худшего.

Она все еще была и слепа, и глуха, и сразу не поняла, где оказалась. Поэтому Шира остановилась и с закрытыми глазами прислонилась к стене горы, ожидая, когда к ней вернутся зрение и слух.

Единственное, что она ощутила — влажный, теплый пар. Постепенно она стала различать звук капель, которые падали то громко, то тихо. Потом она расслышала слабое бормотание, как будто какие-то голоса шепотом, приглушенно, медленно и тихо вели беседу. Она открыла глаза.

Ее взору открылась странная, болотистая местность, в голубоватых и желто-зеленых тонах. Тут были и деревья — бледные, не знающие солнечного света стебли со свисающими ветками, похожими на змей, раскачивающимися, как будто они чего-то ищут. От земли поднимался пар, вихрями и спиралями, а с крон деревьев, которые закрывали весь потолок своими белесыми ветвями и листьями в форме рук, все время капало, медленно и печально.

— Я готова, — прокричала Шира, вдохновленная своим недавними победами. — Что ожидает меня здесь?

— Это лес зависти и вожделения, — отвечал голос. — Сюда относится и ревность, но в твоем случае мы можем ее не считать — здесь тебе будет легче, чем другим. Единственное, что тебе остается делать — идти, куда указывает свет факела. Давай!

Шира нерешительно ступила на болотистую почву. Внезапно колышущиеся ветви ожили, они как хоботом искали того, кто двигался в их лесу. Они высматривали, вынюхивали и протягивали руки, как слепые в поисках добычи.

Свет факела разглядеть было нетрудно. Благодаря теплу и пару он сиял, мигая и дрожа, на другой стороне леса, как очень маленький маяк в тумане. Иди сюда, как бы кричал он. Это неопасно, иди!

Земля уходила вниз. Она опускалась все глубже с каждым ее шагом. Голоса что-то возбужденно шептали и бормотали, но еще тихо, сдерживаясь. Ветки колыхались, вниз падали листья, похожие на чьи-то ощупывающие руки, да, это и были фактически руки, с растопыренными длинными пальцами, они лихорадочно шарили в воздухе, ища того, кто вторгся в их владения.