Он проводил ее до гавани, подождал, пока она поднималась на корабль вместе со старой дамой, которая была приятно удивлена увидев свою спутницу. Подумать только, иметь сопровождающей такую на редкость красивую и благовоспитанную молодую девушку! Суль быстро усвоила «приветливый по отношению к старым дамам» стиль. Голос сделался мягким и почтительным, она вела себя на редкость услужливо. Она долго махала Аре рукой, который тоже рьяно махал ей в ответ с набережной. Так началось ее приключение.

Плавание в Данию оказалось трудным, сильный ветер раскачивал корабль из стороны в сторону. Но у Суль было средство от морской болезни, за что старая дама была ей очень благодарна. Старуха выглядела очень бодрой и хвасталась, что они с Суль — единственные на корабле пассажирки, сумевшие справиться с морской болезнью.

Но если Суль и имела надежды на маленькое приключение во время плавания, то они оказались несбыточными. Все пассажиры мужского пола либо свешивались за перила, либо лежали лицом к стене, команда же состояла сплошь из старых, пропитых морских волков, не обладавших никакой привлекательностью.

Однако само плавание по морю было для Суль чрезвычайно занимательным. Она без конца выходила на палубу, и громко хохотала когда волны обдавали брызгами ее лицо. Она восторженно хохотала, когда корабль проваливался в головокружительные водные пропасти, словно желая достать до самого дна, а когда он снова поднимался наверх, весь залитый соленой водой, она ликовала всем сердцем. Теперь она поняла, насколько однообразной была ее жизнь на Линде-аллее*. [25]

Когда они прибыли в Копенгаген, даму уже ждала карета, так что миссия Суль подошла к концу. Дама была так восхищена ею, что дала ей небольшой кошелек, туго набитый деньгами. Теперь Суль могла себе купить все, что хотела, не глядя на цены. Суль сделала книксен в сторону удалявшейся кареты.

Но она не была предоставлена самой себе. На пристани ее поджидал Даг. Суль бросилась его обнимать.

— Но, Даг, ты стал таким щеголем! Ты совсем взрослый, братишка.

Отойдя на шаг, она оглядела его с ног до головы. На вид он стал более мужественным. Длинный прямой нос, узкое, как и прежде, лицо, но черты стали более определенными. Брови густые каштанового цвета, белокурые волосы… Глаза же были металлически-серого цвета. Одет он был модно. Вместо обычной ватной куртки на нем был тонкий камзол, однако, без жабо и без манжет. На нем не было и коротких, похожих на пузыри, штанов. Нет, теперь Даг жил в Копенгагене и следовал духу времени. На нем была широкополая шляпа, надетая набекрень и украшенная пером. Воротник был опущен, куртка и штаны были более облегающими, чем раньше, более прямого покроя, и к тому же на нем были элегантные сапоги, очень понравившиеся Суль. Он был таким модным и изящным!

Она мимоходом взглянула на стоящих поблизости женщин.

— Значит, вот так нужно сегодня одеваться? О, как старомодно я одета! Мне хочется куда-нибудь спрятаться, Даг!

Она засмеялась. Однако, восхищение было обоюдным, несмотря на ее простое норвежское платье.

— Этого вовсе не нужно делать. Ой, ой, как же мне быть?

— Что такое?

— Отогнать от тебя поклонников!

— Зачем же их отгонять? — рассмеялась Суль, и Даг воспринял это как шутку. Но она и не думала шутить.

— Я живу не близко, так что нам придется немного пройтись. Давай, я понесу твой багаж. Да он вовсе не тяжел! Давай его мне.

— Нет, я сама справлюсь.

Даг бросил на нее выразительный взгляд, но настаивать не стал.

— Как дела дома? — спросил он, когда они вышли из шумного порта и слились с толпой на улице с оживленным движением.

Суль смотрела на все это, фантастически новое для нее, широко открытыми глазами: толпа людей, домашние животные на улице, запах рыбы, водорослей, дыма, нечистот, фруктов и овощей… Конечно, она бывала несколько раз в Осло и Акерсхюсе вместе с Тенгелем, но это было совсем не то. Здесь же перед нею раскрывался огромный мир.

— Дома? Превосходно! Тебе все передают привет, в особенности Шарлотта, разумеется. Я привезла письма. Множество писем. И деньги.

— Чудесно, — обрадовался Даг.

— И Аре мечтает, чтобы ты купил ему современное воздушное ружье. О, Даг, как здесь прекрасно! Взгляни на этот дом! Какой огромный!

Она болтала и болтала без передышки.

— Мама Шарлотта теперь, наверное, очень одинока?

— Да, она с таким нетерпением ждет, когда ты вернешься домой. Она постоянно общается с Силье.

— А как там другие? Как у них дела?

— Тенгель, как обычно, возится со своими пациентами, пытается ограничить прием несколькими днями в неделю. Но это не легко. Люди идут и идут к нему, зная о его целительных руках, идут издалека, и он никогда не отказывает им. Зимой была тяжелая эпидемия, и он отговаривал больных заходить к нам в дом, чтобы мы сами не заразились. Но они шли и шли, словно стаи мух. Тенгель не знал, куда от них деться. Все же нам удалось пережить это. Люди Льда крепки, ты ведь знаешь. Одна лишь твоя бабушка, вдова баронесса, не устояла.

— Да, я знаю это. И надо тебе признаться, мне ее очень не хватает.

— Мне тоже, — тихо сказала Суль. — Она была замечательной дамой, Тенгель был совершенно подавлен. Они ведь были очень близки. Впрочем, Тенгель держится прекрасно, возраст не оставляет на нем своих отпечатков.

— Ты ведь помнишь Ханну? — спросил Даг. — Теперь она была бы уже такой старой…

— Помню ли я Ханну… — повторила Суль с болью в голосе, но тут же взяла себя в руки и громко рассмеялась: — Я ведь тоже буду старухой, братишка. И я переживу вас всех!

— Это мы еще посмотрим, — неохотно заметил Даг. — А как Силье?

— Силье как всегда — радостная и хлопотливая, когда рядом с ней Тенгель. Она цветет и немного поправилась. Это ей к лицу. И… Я тебе об этом еще не сказала! Лив обзавелась женихом!

Даг остановился, как вкопанный, прямо на проезжей части улицы.

Запряженная лошадьми карета затормозила, чуть не наехав на них — они отскочили в сторону.

— Что ты сказала? — переспросил он. — Боже мой, она ведь совсем еще ребенок!

— Ей шестнадцать, скоро будет семнадцать. Она такая нежная и ласковая, ты себе представить не можешь. Силье была не старше, когда вышла за Тенгеля.

Даг не слушал ее. Лицо его окаменело.

— Моя сестричка обзавелась женихом? Что же это за тип?

— Какое это теперь имеет значение? Что я могу тебе сказать? Он из хорошей семьи. Не дворянин, разумеется, как и Лив, хотя родители его довольно богаты. Он купец. Отец его умер, и Лаурентс пошел по его стопам.

— Тебе он нравится?

Суль пожала плечами.

— Это не мой тип, — уклончиво ответила она.

Они пошли дальше. Даг молчал. Он придавал большое значение тому, что Суль думала о людях, потому что никто не был столь проницателен, как она.

— А Лив? Что говорит она? Не задирай так высоко подол, Суль, здесь не так уж грязно!

— Ну, Лив не распространяется об этом. Мне не известно, что она думает. А ты ведь и сам собираешься жениться, как мы слыхали. Скоро ли это будет?

— Я? Кто тебе это сказал?

— Шарлотта. На фрекен Тролле, как мы поняли.

— Это сказала мать? Она сказала это Лив?

— Всем нам. Она очень счастлива.

— Ну, дорогие мои, — с досадой усмехнулся Даг. — В одном из писем я просто упомянул, что она принадлежит к моему кругу, что она милая и приятная девушка. Она интересна мне, но это не единственная моя знакомая девушка. Я не вижу ее неделями! Мама настоящая сводня!

Он ничего больше не сказал, поэтому Суль продолжила:

— А Аре такой милый мальчик. Надежный друг. Он самый земной из всех нас. Из него выйдет толк.

— Не сомневаюсь! Знаешь, мне их всех так не хватает! А ты как сама, Суль? У тебя есть жених?

— У меня? — она громко рассмеялась, сворачивая вместе с ним на одну из аристократических боковых улиц. — Нет, откуда ему взяться!

— О, ты преувеличиваешь! Наверняка, у тебя толпы поклонников!