Она снова вышла, а с нею вместе — человек лет сорока с лишним. Человек с грустными, приветливыми глазами.

Арв Грип. У Хейке застучало сердце. Оба замерли, затаив дыханье, и девушка с удивлением смотрела на них.

Глубоко вздохнув, Арв медленно произнес:

— Кто же это?.. Ты должен быть из рода Людей Льда !

Спасибо, Господи! Его узнали! Без колебаний и криков страха. На глаза Хейке навернулись слезы.

И голос его дрожал, когда он произнес:

— Я Хейке Линд из рода Людей Льда, сын Сёльве.

— Сын Сёльве? О котором мы столько лет ничего не слышали? Но входи же! Входи! Гунилла, не распорядишься ли ты насчет еды? — лихорадочно произнес он. — Ты долго скакал верхом, Хейке?

— Да, со вчерашнего утра. Мой конь очень устал, замерз и проголодался.

— Гунилла, сначала сбегай в конюшню и попроси, чтобы там наилучшим образом устроили этого коня. Пусть разотрут его соломой, дадут есть и пить только теплое и поставят его в сухое стойло! Красивая лошадь! И такая необычная! Откуда она?

— Из Словении, — сухо ответил Хейке.

Арв долго смотрел на него, словно желая понять, что все это значит. Новые загадки Людей Льда становились все более запутанными.

— Пойдем, Хейке, я сгораю от любопытства!

Хейке прошел за ним в сверкающую чистотой комнату с простой, но красивой мебелью.

— Я стал таким избалованным после того, как в доме появилась Гунилла, — радостно произнес Арв. — Посмотрел бы ты, как здесь было раньше!

Он пододвинул ему стул, наверняка доставшийся ему от хозяев Бергквары. Хейке не решался на него сесть.

— Я весь в пыли и грязи.

— Чепуха! Давай мне твою куртку! Вот так, а теперь садись!

«Только бы мне не заснуть, — думал Хейке. — Этот стул такой удобный. Лучше уж я не буду прислоняться к спинке!»

Некоторое время они сидели друг против друга и изучали друг друга.

— Должно быть, ты устал, — сказал Арв., — Вид у тебя такой, что ты вот-вот заснешь, и это в лучшем случае.

— Да, я совершенно вымотался за последние сутки.

— И все-таки ты двигался вперед?

— Да. Мне хотелось встретиться с одним из моих родственников.

Арв взял его за руки.

— И ты это сделал, мой мальчик, ты здесь желанный гость!

Хейке был вовсе не мальчиком, но разница в возрасте между ними была почти в двадцать пять лет.

— Ты позволишь мне говорить с тобой напрямик? — спросил Арв.

— Да, конечно! Я готов к этому.

Арв с пониманием кивнул.

— Мы не думали, что в нашем роду будут рождаться еще «меченые».

— Но они рождаются, — спокойно ответил Хейке.

— Теперь я понимаю, что мы просто выдавали желаемое за действительное. Странно, что в моем поколении не было ни одного! Так что получился скачок.

— Нет, был один.

— И кто же?

— Сёльве, — ответил Хейке.

Арв пристально посмотрел на него.

— Что ты говоришь? Сёльве был примерным мальчиком.

Хейке ничего не ответил.

— Где он теперь?

— Он мертв. Он умер много лет назад. Мне было тогда всего пять лет.

— Расскажи мне об этом, — тихо произнес Арв.

Вошла Гунилла и тут же сообщила, что еду готовят.

— А она толковая девушка, — сказал Хейке.

— Еще бы! Она прекрасно справляется с домашним хозяйством. Стоит только приучить себя работать, и это становится потребностью! К тому же здесь она чувствует себя спокойно, и это радует меня больше всего…

— Да, временами я замечаю в ее глазах страх и неуверенность.

Арв грустно улыбнулся.

— В некотором смысле, я вызволил ее из дома, и я не раскаиваюсь в этом. Мне никогда еще не было так хорошо, — улыбнулся он. — Но теперь я хочу послушать о Сёльве! И о тебе, мой абсолютно неизвестный родственник!

Глубоко вздохнув и взвешивая каждое свое слово, он сказал:

— Если моя тетя Интела жива, я хочу навестить ее, когда буду уезжать отсюда. Но ей я ничего не хочу рассказывать о Сёльве. И я не уверен, следует ли мне рассказывать об этом вам.

— Доверься мне! Я знаю, Хейке, что «меченых» следует опасаться, они могут быть смертельно опасными. И в то же время, глядя в твои глаза, я понимаю, что ты такой же, как Тенгель Добрый. В Гростенсхольме есть его портрет. Я не хочу сказать, что ты — точная копия его, это не так, твое лицо более заостренное, более… — Арв хотел сказать «гротескное», но решил, что это слово могло обидеть его. Поэтому он закончил предложение по-другому: — Но выражение глаз у вас с ним одно и то же. Взгляд Тенгеля, разумеется, изобличает более опытного человека, в твоем же взгляде больше печали. Но и у тебя, и у него — то же самое понимание чужих страданий, то же самое… тепло. Именно это не ожидаешь встретить у «меченого».

— Спасибо, — кротко улыбнулся Хейке. — Но ведь у нас есть определенные способности к пониманию других.

— Не все «меченые» это делают. У них преобладает эгоизм и злоба. А теперь расскажи мне о Сёльве!

Хейке на миг отвернулся, словно не зная, с чего начать.

— Однажды он сказал мне, что глаза его не всегда были желтыми…

— Как? Разве у Сёльве были желтые глаза?

— Если бы! Он говорил, что они меняли цвет в соответствии с изменением его характера. Вместе с желтизной усиливалась его…

Хейке замолчал.

— Его злобность? — спросил Арв, глубоко потрясенный.

— Да.

— Господи, — прошептал Арв. — Господи! И как же… он умер?

— Его повесили.

Арв долгое время молчал. Потом сказал:

— Ты можешь вспомнить, что произошло?

Лицо Хейке болезненно передернулось.

— Вспомнить? Словно я когда-то забывал об этом!

И он рассказал, очень сдержанно и неохотно, о своих детских годах, проведенных в тесной клетке. О том, как он в конце концов был освобожден. О смерти Сёльве.

Арв был потрясен. Он знал Сёльве, и даже если в нем была какая-то жесткость, никто не мог даже подумать, что такое может произойти с сыном Даниэля. Впоследствии Арв заметил, что Хейке никогда не называл Сёльве своим отцом — просто Сёльве.

— А потом? Что было с тобой потом?

И когда, наконец, принесли еду и горячее питье, им пришлось сделать передышку, чтобы Хейке — впервые за много дней — смог по-настоящему пообедать. Потом юноша рассказал о счастливых годах, проведенных у Милана и Елены. Но об эпизоде в Штрегешти упомянул лишь вскользь.

И когда он закончил свой рассказ, Арв еще некоторое время сидел молча. Он никак не мог понять, как после всего этого Хейке мог сохранять душевное равновесие.

— Насколько я понял, ты не хочешь называть Сёльве отцом, — коротко заметил Арв.

Но Хейке ответил только:

— Я многим ему обязан.

— В самом деле? — с горечью произнес Арв. — Чем же, к примеру?

— Он научил меня, как не следует поступать с другими.

Да, простая философия. Уважение Арва к Хейке росло с каждой минутой. Откуда в этой душе столько сил, чтобы выжить? В таких условиях, когда абсолютно все было против него с самого рождения!

Если он только выжил. Ведь кто знает, какие бездны скрываются в душе Хейке! Арв общался с ним всего лишь час и уже всем сердцем привязался к нему, не испытывая страха. Разве не следовало ему быть осмотрительным?

Нет, Арв не хотел и не мог воспринимать Хейке иначе. Хейке был из Людей Льда. Одного только этого было уже достаточно, чтобы относиться к нему дружелюбно. Судя по его внешности, он был одним из наиболее сильно «меченых», но в то же время он был невероятно одинок. Он отнесся к Арву с безграничным доверием и заслуживал такого же доверия.

Гунилла, убиравшая теперь со стола, тоже сразу приняла Хейке. Арв ценил ее точку зрения, она была его маленькой, мудрой подругой, к сожалению, уже узнавшей слишком много о психологии добра и зла. Она могла читать в человеческой душе.

— Ты можешь быть здесь столько, сколько захочешь, Хейке, — сказал Арв и добавил со вздохом: — И вместе с тем, тебе нужно как можно скорее попасть к Интеле, так что перед нами дилемма. Дело в том, что все эти годы Интела была в отчаянии по поводу исчезновения своего брата. И узнать что-нибудь о нем — даже если это будет известие о смерти — было бы для нее облегчением. А тут еще приехал его неизвестный сын!