— Их здесь много? — спросил он.

— Восемь. Восемь дьяволов.

— В буквальном смысле слова, дьяволов? Или ты так просто выразилась?

— Тс! — сказала она и прыгнула на свою койку.

Снаружи послышались шаги. Кто-то остановился возле двери, словно раздумывая, войти или нет.

«Почему они поместили меня сюда, где находится их противник? — думал он. — Здесь может быть только одно объяснение: либо это их единственная надежная тюрьма, либо они не считают, что я для них опасен, потому что они собираются убить меня…»

Но почему же его не убили сразу? Возможно, они хотели выведать у него что-то, пытать его…

Нет, не следует предаваться таким мрачным мыслям. Настраивать себя так, значит, заранее лишать себя мужества и сил сопротивления.

Сири опять спустилась на пол и принялась развязывать на нем ремни, пытаясь уложить его поудобнее.

— Не показывай виду, что можешь одним рывком сбросить с себя эти ремни, — прошептала она. — Их слишком много, и от нас не останется мокрого места, если ты ударишь кого-то из них. Оставь это на тот случай, если твое положение станет совершенно безнадежным, и у тебя не будет другого выхода! Ну, как, тебе не лучше?

— Намного лучше! Спасибо!

В голове его гудело так, словно кто-то колотил по ней кувалдой. Но жаловаться не имело смысла, поэтому он молчал.

— Здесь есть еще две женщины, — тихо сказала она. — Была еще одна, но, родив ребенка, она покинула это место, не желая рисковать его жизнью. Я не знаю, куда она ушла. Но те, что остались здесь, настоящие дьяволицы, они хотят остаться здесь. Я дважды была беременной, но оба раза теряла ребенка, за что я очень благодарна судьбе! Мне не хочется иметь детей от этих чудовищ! Ах, Господи, Эрланд! Ты не представляешь себе, как это удивительно, снова разговаривать с человеком ! Как мне жаль тебя. Тебе не следовало приходить сюда! Но расскажи мне, как там теперь, в Бергкваре?

— Как обычно, — сухо ответил Эрланд, вспомнив о свадьбе. — В Квернбеккене все прекрасно, твоя мать болела этой осенью, но теперь выздоровела. Все думают, что ты умерла, Сири. Но никому от этого не легче.

— Разве никто не видел следов, которые я пыталась оставить, когда они вели меня сюда?

— Да, некоторые считают, что их оставила ты, а Эбба из Кнапахульта утверждает, что слышала твой плач…

— Так оно и было. Иногда я сижу на гребне холма и мечтаю о том, как мне вернуться домой. Но мои сторожа вынуждают меня молчать.

Эрланд стиснул зубы.

— Ты, наверное, помнишь, как все в деревне боялись этой расселины. Поэтому, возможно, они полагали, что это кричала не ты.

— У них были все основания для страха. Но почему ты пришел сюда?

И тогда он шепотом рассказал ей о свадьбе писаря из Бергквары и его возлюбленной.

Сири посмотрела на него и с грустью произнесла:

— Арв? Значит, он сегодня женится! Но неужели маленькая Гунилла стала такой взрослой? Она же более, чем вдвое моложе него!

— Да.

Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Оба — отвергнутые и обреченные на гибель.

— Нам нужно выбраться отсюда, Сири, — решительно произнес Эрланд. Теперь у него была цель в жизни: спасти эту несчастную женщину.

— Думаю, мне уже не выбраться отсюда, — печально ответила она. — Нет, я не хочу домой. Я так низко пала, так опустилась, что не могу смотреть людям в глаза. Мне не позволяют даже вымыться. Я самой себе противна, Эрланд! Но телесное падение, это еще не самое худшее. Куда хуже то, что они измарали мою душу! Последний год я думаю только о том, чтобы умереть!

— Что за вздор! — сказал Эрланд.

— В самом деле, это так. Зачем мне такая жизнь, со всей этой безысходной тоской? Разве я осмелюсь снова показаться среди людей?.. Я не представляю себе этого!

Эрланду нечего было ответить ей. Легко было ему говорить об освобождении — но как это осуществить на деле?

Таких возможностей у них просто не было.

Отряд вооруженных людей остановился, освещенный лунным светом.

— Посмотрите, — тихо сказал ленсман. — Здесь что-то произошло!

Они увидели взрыхленный снег на склоне холма и сломанные ветки деревьев.

— Здесь на него набросились звероподобные твари, — с мрачным пафосом произнес какой-то фермер. — Эрланд погиб!

Остальные пугливо посмотрели по сторонам, готовые в любой момент пуститься наутек.

— Сомневаюсь, что это следы звериных лап, — прошептал пастор. — Не следует быть суеверными. В такой темноте трудно определить, что это за следы.

— Но ведь видно же, что это меховые лапы!

— Да. Но они могли просто обмотать мехом ноги. Заметив скептические взгляды столпившихся вокруг него крестьян, он спросил:

— Сколько у нас вооруженных людей?

Пересчитав их, ленсман ответил:

— Пятнадцать человек. Не считая Гуниллы и вас, пастор.

— Да, мое оружие — это Слово, — ответил пастор. — Гунилла же в счет не идет.

— Я такая же сильная, как мужчина, — сообщила она, но никто ее не слушал.

— А теперь все вместе попросим Господа не покидать нас в нашей борьбе, — сказал священник.

Хейке нахмурился.

— Разве можно вмешивать в войну Бога? — сказал он. — Разве не все люди произошли от Бога? Разве это не ложь, призывать Бога на свою сторону?

Пастор хотел было возразить, что они имеют дело с дьяволами, но передумал, понимая, что тем самым он дал бы понять, что разделяет простонародное суеверие.

Дело решил Арв, сказав:

— Попросим Бога о том, чтобы справедливость восторжествовала!

Все согласились с ним, и после короткой молитвы ленсман скомандовал приготовиться к бою. Он был весьма удивлен, увидев, что Хейке совершенно безоружный, но ничего не сказал по этому поводу.

Гунилла прятала под плащом нож.

Ленсман разделил всех на группы, примерно соразмерив силы. И Арв с огорчением заметил, что Гунилла оказалась не в той группе, в которой был он.

Она старалась быть ближе к Хейке.

И он не видел в этом ничего плохого. Он бы и сам так поступил.

Ведь вопреки тому, что Хейке был безоружным, вопреки тому, что он старался держаться в тени, ни у кого не было сомнений в том, что именно он возглавлял отряд. Ленсман и священник не шли с ним ни в какое сравнение. Писарь из Бергквары тоже.

Все лошади были спрятаны в лесу. От них вряд ли была бы какая-то польза в расселине.

Никто точно не знал, где находится эта расселина. Ведь она представляла собой всего лишь небольшое, узкое ущелье, скрытое в дремучем лесу за пределами округа Бергунда.

И на этот раз — как это было в свое время с Хейке — все почувствовали запах дыма.

Гунилла совсем продрогла в своих легких туфельках. Но в голове у нее была теперь только одна мысль: спасти жизнь Эрланда.

Только бы это было не поздно! О, Господи, только бы они не опоздали!

Идти по следу было совсем не трудно. Луна хорошо освещала заснеженный лес. Лунный свет был таким ярким, что звезд почти не было видно, а все тени стали голубыми. Снежинки сверкали повсюду, словно бриллианты. Гунилла шла следом за Хейке, так она чувствовала себя в безопасности.

Внезапно все остановились и пригнулись. В ствол дерева, едва не задев ухо одного хуторянина, впилась стрела.

Их обнаружили, и другого ожидать было нельзя, ведь их было так много.

— По крайней мере, у них нет ружей, — пробормотал ленсман. — А со средневековым оружием мы справимся.

Только он произнес эти слова, как раздался выстрел, и пуля рикошетом отскочила от камня.

— Спасибо хоть за это, — сквозь зубы процедил ленсман. — Судя по звуку, это королевское ружье.

— Эрланда? — прошептал Арв.

— Очень может быть.

— Значит, они его схватили, — смиренно произнес священник. — Да не оставит Господь его душу!

— Почему душу? — агрессивно спросила Гунилла. — Почему не живого Эрланда?

Она почувствовала на своем плече чью-то руку. Хейке понимал ее.

Ленсман скомандовал всем спрятаться за деревьями. И там дал шепотом распоряжения. Им следовало разбиться на группы и окружить расселину. Идти в прямую атаку не следовало.